Глава седьмая
Под больничным арестом дни и ночи тянулись неимоверно долго. Двое суток Рити металась от постели к окну и обратно, бродила кругами по палате и размышляла о побеге, но так и не решилась ослушаться Морлока, понимая, что и без того натворила достаточно глупостей. Рити лежала, глядя в потолок, накрывшись до подбородка одеялом. Весенний свежий воздух медленно кружил по палате, проникая через распахнутое настежь окно. Медики то и дело норовили закрыть его и даже обещали заколотить, если Рити будет настаивать, но девушка ясно дала понять, что спорить с ней бесполезно. Ее не пугала простуда в эти дни. Рити была уверена, что ей суждено умереть не от насморка. Лунный свет струился сквозь марлевую импровизированную штору, так и маня за собой, на волю. Сердце стало биться чаще. Верити широко распахнула глаза. Отчего-то вдруг стало трудно дышать. Рити попыталась успокоиться, закрыть глаза и восстановить нормальный пульс, но тщетно. Необъяснимое волнение только усилилось. Девушка прислушалась. На всей территории базы стояла полнейшая тишина. Только где-то вдалеке лаяли бродячие псы. Шаги караульных слышались под окнами раз в полчаса. Глотнув воды, Рити поставила стакан на тумбочку и, повернувшись на бок, попыталась уснуть. Ей ничего больше и не оставалось, кроме как спать. Она спала днем и ночью, по часу, по два, не больше. Отчего и время тянулось иначе. Режим сбился. Постоянная слабость и сонливость были просто невыносимы. Рити хотелось действий...
Лай собак за забором вдруг стал похож на чей-то голос. Девушка затаила дыхание, прислушиваясь — просто лай, пустое гавканье, далеко... Но спустя несколько мгновений звук повторился. Урывками он доносился до ее ушей и стал похож на дыхание, причем где-то совсем близко... рядом, за спиной! Верити разозлилась на себя за детский страх темноты, но почувствовала тепло этого дыхания на плече. От страха Рити почти парализовало. Руки и ноги загудели от напряжения. Теплая ладонь легла на плечо и скользнула вниз с легким нажимом. Верити зажмурилась. Жесткая борода кольнула щеку. Затем ее коснулись теплые губы. Рити выдохнула.
—Зачем ты меня напугал?.. — насупилась она, прижимаясь к вампиру спиной.
Хотя Верити всегда было жарко, даже по ночам, сейчас ей показалось, что она давно замерзала, и появился шанс отогреться.
—Даже не думал... — хриплым шепотом отвечал Грэг, уткнувшись лицом в ее волосы.
—Отпусти Орена. Он ведь тебе больше никак не помешает...
—Орен давно ходит на двух ногах.
—Но... я его не видела.
—Это потому, что все маски сброшены и... Он предпочел мой прайд.
—Ты пришел попрощаться?.. — не открывая глаз, нежась в тепле его рук, спросила она.
—Нет. С чего ты взяла?
—Разве вы не закончили здесь свои дела?..
Грэг за плечи повернул ее на спину, чтобы видеть глаза. Рити оглядела его, коснулась пульсирующей скулы и отвела глаза.
—Мы только начали. Чистильщика пока не нашли. Будто сквозь землю провалился.
—Может... его убили?.. — отстраненно предположила Рити, глядя в потолок.
Она думала о том, что вампир не стал отрицать, что бросит ее здесь и уйдет, когда все закончится. Своим ответом он подтвердил это.
—Не могли. Мы бы знали. Людям такое не под силу. Носителя, оболочку можно убить, но сам чистильщик перемещается в первое попавшееся тело. Так он может жить бесконечно. Он просто затаился, знает, наверное, что на него идет охота... — вампир рассуждал вслух, будто сам с собой, тоже глядя в другую сторону.
—Как твоя рана? — он вернулся на землю и вновь посмотрел на Рити.
—Ничего... Откуда ты знаешь? — удивилась девушка.
—Покажи мне... — он сорвал с нее одеяло и потянул край пижамы вверх.
Рана давно затянулась, став уродливым красным рубцом, длиной в пару сантиметров. Поперечные полосы от швов были намного бледнее, но смотрелись не намного лучше. Грэг провел пальцами вокруг и стиснул зубы.
—Все же надо было удавить щенка. Толку от его истеричного бунта все равно было не много...
—Давай не будем об этом, — нахмурилась Верити, опуская пижаму, — Ты и без того причинил мне достаточно боли.
—Ты — одна из немногих смертных, которым я никогда не причинял боли.
—Следует поблагодарить тебя хотя бы за это?.. Достаточно той боли, что была предназначена другим.
—То, что они отыгрались на тебе, вовсе не значит, что в твоих бедах виновен я... — раздраженно отвечал вампир, — И ты права, давай не будем об этом. Я когда-то говорил, что позволю тебе самой сделать выбор. Я пришел, чтобы узнать твой ответ.
Девушка отстранилась, подтянулась на руках и села, глядя на Грэга. Перед глазами неслись сны, где адский огонь пожирает их души, и тела погружаются в реки крови. Вспомнились косые взгляды своих и Праведный гнев учителя. Страх перед собственной слабостью, страх оказаться злой и нечистой сковал ее голос. Темные глаза вампира искали в ее глазах ответ. В них не было страха, но была глубокая тоска и искренняя надежда.
Несомненно, Рити боялась его потерять, ответив не так, но отвечать было надо.
—Тьма и Праведные объединились. Разве нет?
—Этот временный союз ничего не значит. Темные не стали Праведниками, а святые не стали свободнее от своих убеждений. Все осталось на своих местах. Перемирие не означает, что тебе не нужно выбирать. Впрочем, как я понимаю, свой выбор ты уже сделала... — он улыбнулся своей странной улыбкой и поднялся с постели.
—Нет! — Рити вскочила с подушки, умоляюще глядя на него.
В глазах читалось, что его исчезновение просто убьет ее.
—Сделала... — повторил Грэг, кивая ей, — Я хотел тебе сказать еще тогда, при нашей последней встрече, но было немного не до того... — вампир подошел к двери, показывая всем видом, что твердо решил уйти, — Тебе никогда не говорили, как переводится твое имя?..
Девушка покачала головой, все так же с ужасом в глазах. Она не понимала, к чему он все это говорит, но боялась каждого произнесенного им слова, ожидая услышать приговор — прощание.
—Veritas — значит Истина. Она в тебе. Если ты решила, что должна быть здесь... значит, для тебя это истина. Ты нас объединила, и хотя мне это не нравится, это очень символично. Ведь добра и зла нет... Есть лишь люди, звери, природа, земля и истина.
—Она у каждого своя... — словно в бреду проговорила Рити, роняя слезы, но не опуская глаз.
—Ты никогда не простишь себе любви к Дьяволу. Живи среди людей и не забывай, что ты — человек. А мне пора в Ад. Прощай, кролик... — он не стал открывать дверь, а просто рассеялся в дым и просочился в щель дверного проема.
—Я свободна, я не под властью их убеждений, но... не могу принять Тьму как свое... — в бреду повторяла она, зная, что Грэг уже ее не слушает, зная, что он ушел навсегда, — …не могу принять смерть невинных, как необходимость... Не могу принять кровь на руках… Я... люблю тебя... и не могу без тебя, слышишь?! Не хочу! Не могу! Не выживу...
Верити просидела на постели до самого рассвета. Она не смогла его остановить и знала, что не простит себе этого никогда...
|
